Сипер Михаил

На огромнейшей свалке поверхность рыхла и горбата,
По железу под вечер стекает предсмертный извилистый пот,
И ложится туман воплощеньем густым аромата
Запыленных годов, недопитых чаёв и истоптанных бот.

Vita brevis est, кто ж сомневался, конечно же, brevis.
Только грянул хорал, а уже ноты кончились, зал опустел.
Можно вжаться друг в друга, от стужи немыслимой греясь,
Поражая весь мир бутербродом живым неистраченных тел.

Упирается линия жизни в запястье, что явная лажа,
Чем струльдбругом на свалке смердеть, лучше вспышка – и свет.
Остаются от нас угольки, что прекрасно, но мелкая сажа
Все же чаще являет наследие тех неприкаянных лет.

Спинка стула, обрывок конверта, часы без стекла и браслета,
Полусмытое фото, на нем – никого, даже нет пустоты.
Где-то осень, весна и зима, где-то лето и где-то
На краю этой свалки совсем растерявшийся ты.