Лин Константин

    Судьба со мной играет в буриме,
    в орлянку, в прятки и в царя горы.
    Язык мой – ор и рык, и не в пример
    всем "Бе" и "Ме", что квёлые скоты
    сквозь зубы цедят в напряженьи вязком,
    да так, что бельма лезут из орбит.
    Вы скажете: "Ты зря сгущаешь краски".
    Вы скажете: "Ты не в себе, пиит,
    и бред твой запрещён у нас огласке,
    и ядовито-аспидные мысли
    твои – от недостатка сна и ласки.
    А мы? Мы безмятежны, хоть и кисли
    в злословии твоей крамольной сказки,
    но наша безмятежность – на века.
    Не вешай ярлыков, примерь-ка маску.
    Ты - поводырь, а нам бы пастуха".
   
    ...Из пункта "Б" в пункт "М" кочует стадо.
    В нём блеянье с мычанием поспорят
    о том, когда же тихая прохлада
    уютной скотобойни успокоит
    их бег – воздастся им за безмятежность.
    Я им не лгал, я и сейчас не лгу,
    во мне из гнева прорастает нежность,
    я силился помочь, но не могу.
    Какая глупость эти буриме,
    мой рык, моя игра в царя горы,
    раз даже в жутком вое бури - "Ме"
    и "Бе" живёт негаснущий арык.
    Не царь горы я, а дурак с бугра.
    Здесь блеют даже те, кто волком выли,
    здесь буриме болезнь, а не игра,
    здесь вместо гор - курганы да могилы.