Кимельфельд Дмитрий

                        Леониду Семакову

Пусть говорят: "Любовь слепа!" –
Так мстит избранникам толпа.
Пусть к бездне нас ведёт тропа
Слепой любви. Но я – не внемлю!
Я вижу всё таким, как есть:
И мрак, и свет, и кровь, и честь,
И – снова в драку буду лезть
За эту женщину и землю!

Но если вправду я ослеп,
И мой безумный пыл нелеп,
И если в темноту, как в склеп,
Меня слепая вера прячет –
Где ты, мой горький поводырь?
Веди меня на тот пустырь,
Куда Всевышний допустил
Счастливых – как и я, незрячих.

Там ходят граждане толпой –
Кто пулей был сражён слепой,
Идут и в баню, и в запой
Все вместе. Им нельзя иначе!
Я думал – среди них поэт,
Которым грезил с детских лет,
Но мне открыли там секрет:
Поэтов бьют лишь пулей зрячей!

Там пьют всё то же, что у нас.
Но разливают не на глаз,
А так – на слух! И всё – как раз!
В таких условьях дружбе – крепнуть!
А хряпнув, скажут, например:
"Вон, этот, – знаешь, кто? Гомер.
Всю "Одиссею" помнит, зверь!
А если вру – пусть мне ослепнуть!"

Моя возлюбленная, пой!
Восславим жребий тот слепой,
Который выпал нам с тобой –
Незрячими узнать прозренье!
И как бы ни был рок жесток, –
Я б кровью подписал листок,
Чтоб только дьявол или Бог
Нам дал уйти в одно мгновенье!

Так пусть слепа моя судьба!
Пусть не стереть клеймо со лба –
Ей до последнего столба
Я буду верен по-собачьи:
За стаи галок в феврале,
За листья в монастырской мгле,
За горький холмик на земле
И – пусть зовут меня незрячим!