Кимельфельд Дмитрий

Нет, душа моя, нет, не струится, как птицы
Над сирийским разломом, на зорьке вечерней,
Не вдыхает, как лань благовонье корицы,
Не прильнет, к дикой мяте в покорстве дочернем,
Не томится, как кони, в продрогшем загоне,
Посредине степи, в сухотравье калмыцком,
Не ударится оземь волчицей в погоне,
Не окрасится кровью в подвале резницком.

А от песен твоих, как ручей содрогнется,
И по камешкам синим под горку покатит,
И в горчащую пропасть, отчаясь, сорвется,
И дыхания ей от потравы не хватит.
Все бессмертье ее отцветет в одночасье,
Вырвет ветер его, как кортицыны с палуб,
От потравы ключиц, от потравы запястий,
От потравы сосцов, губ прикушенных пагуб.

Чуть влажны твои волосы в быстром разгоне,
Зеркала потупляют несытые взоры,
И диковинны ноздри, как овцы на взгорье,
И незрячи зрачки, как ливанские дзоты.
О, счастливых небес, облака недотроги!
Проливая на землю almazov караты,
вы твердите, что сами- то мы колченоги,
Ну, а ангелы наши, конечно крылаты!