Ким Юлий

                   из "Камчатского цикла"      

Седые, мягкие, рассыпчатые тучи
В безветрии рассеивают снег.
Он опускается обильно и летуче
И сухо шелестит.
В блаженном сне
Равнина моря подставляет снегу
Своё лицо, не открывая глаз.
Скрипит дорога, и пропала грязь.
Мне легче волочить свою телегу.

Медоточивая лунность... Млечность...
Холод и снежная свежесть с гор.
Ночь. Тишина. Бесконечность... Вечность...
Плавают светила, как стройный хор.
И в их неясном, но дружном хоре
Луна, как фанфара, – чиста и звонка,
И так же чиста на неясном море
Её ослепительная река.

Небо исчезло. Снова Земле
Открылась её колоссальная трасса
Бесшумного лёта в мерцающей мгле
Среди голосов мирового пространства.

А я лишь смотрю на чужой диалог
И в бешенстве, что бессилен понять их,
Что должен безропотно знать свой шесток
И там копошиться в трудах и занятьях,

Что только праправнук уверенный мой,
Снеся три цветочка на памятник деду,
Придёт сюда в полночь и встрянет как свой
В красивую умную эту беседу.

А мне – лишь терзанье: о Господи, дай
До лунного диска кой-как дотопорщиться,
Сияющий, остро отточенный край
Погладить перстом и, порезавшись, сморщиться!