Прегрешенья наши, господи, прости нам, Пусть никто не обвинит меня в тиранстве. Сорок лет водил народ я по пустыне, Чтобы вымерли родившиеся в рабстве.
Про жестокий им назначенный экзамен Знают путники бредущие едва ли, Эти женщины с бездонными глазами И мужчины что оковы разбивали. Схоронив своих мужей в песке постылом. Плачут вдовы в белом траурном убранстве... Сорок лет водил...
Вот идут они, словам моим поверя, Позабыв об униженьях и напастях, Но нельзя войти в сияющие двери С синяками от колодок на запястьях. Тот, в ком с детства кровь от страха в жилах стынет, Неспособен жить при равенстве и братстве. Сорок лет...
След причудливый за нами вьется шибко. Звон бубенчиков и топот караванный. Тем, кто вышел вслед за мною из Египта Не добраться до земли Обетованной. И покуда не скончается последний – Буду я водить народ мой по барханам В царство светлое войдет его наследник, Лишь родителя увидев бездыханным.
Скоро смерть в свои холодные обьятья И мое возьмет бездыханное тело, Но не должен прежде срока умирать я Не закончив мне порученное дело. Мне на посох все труднее опираться. Бог всевидящий, меня не слышишь разве? Чтобы вымерли родившиеся в рабстве, Чтобы вымерли родившиеся в рабстве.
|