Самойлович Владимир

Император, надежда Ахайи, судья и заступник,
Опереточно - грозный, по ноздри в железе, герой!
Гром не грянет. Собьется кукушка. Вещатели купно –
Да и розно – провидят закат Карфагенов и Трой.
И не ново, что кровь подлежит обязательно Спасу,
Но, покуда холоп обстоятельно машет мечом,
Много проще в стране отделяется просо от мяса,
А плевелы от зёрен. По сути, Парис не при чём.

Между часом быка и железнодорожным вокзалом,
Мимо кладбища, капища, скопища тощих ворон,
Громыхая тяжёлым, не знающим жалости, жалом,
Завывая оркестром, уходит на юг легион.
Смертоносно прекрасны, змеятся пехотные роты,
Тяжкой поступью рока вгоняя в экстаз голытьбу,
И светило дробится на шлемах. Из пыли и пота -
Мимо старца у врат – инда в рай, со звездою во лбу.

Что за дикие крестики-нолики, Господи! Кабы
Знать – игра есть игра, и понятна цена на мухлёж!
Из-за бабы. Не хлеба, не воли, не принципа – бабы
Продолжается бойня. Воистину, так ли хорош
Этот метод научного тыка железом под рёбра
Для развития темы причастности? Коли жене
При наличии мужа в дому недостаточно вёдро,
То сама и дурак. И виновных не надо. Зане

Клитемнестра изменит, по-своему мстя за соитье
Человека с ружьём и женитьбу на пушке. Пока
Переходят от Парки к Эринниям должные нити,
Полководец и муж дожидается часа быка.
Сколько глаза хватает – от плюсквамперфектума и до
Идеально-невнятного "будет" мессий и разинь –
Всюду Спас на крови да куражится царственный идол
Не от мира сего. Вообще не от мира. Аминь.

6.12.2001