Камянов Борис

На юг Синая утекла жара.
Холодный вечер. Ливень – из ведра.
А завтра утром – первая сидра**,
Ученью подводящая итоги.
Спят англосаксы. Тихо у румын.
Угомонились русские. Один
Не спит шомер***: «Уж лучше бы – хамсин****.
По крайней мере, не промочишь ноги».

Сто двадцать дней мы тут – плечом к плечу.
Что за зверинец, Боже! Не хочу
О них и думать. Лучше промолчу…
Увы, не едет к нам элита духа.
Плебс местечковый выплюнула Русь.
Живописать его я не берусь.
Воспоминанья навевают грусть.
Вы с ними в дружбе? Ни пера, ни пуха.

Побудка в пять. На улице темно.
Еще б минутку покемарить… но
Сосед истошно завопил: «Говно-о-о!» –
Безадресно, для самоутвержденья.
Разинул парень толстогубый рот,
Бессмысленно и весело орет.
Больного духа дерзостный полет –
Кричащая примета вырожденья.

Еще один – допустим, Шнеерзон –
В гражданской жизни – плут и фармазон,
Напяливает свой комбинезон
И грязно, по-советски, матерится.
Другой – как только расстегнул мешок,
Вонючий пар попер от потных ног
По всей палатке. Видно, дал зарок
До самой смерти никогда не мыться.

Вот, наконец, олимовский народ
Перед начальством строится в шлошот***** –
Румыны, саксы, русские и франки.
И каждый вьючным выглядит ослом:
Рюкзак и каска, пояс с барахлом
И автомат на шее под углом.
А впереди уже готовы танки.

Взревел мотор. Его живая мощь
Железный корпус повергает в дрожь.
Сидим мы по бортам. А нудный дождь
Бормочет в полумраке, пустомеля.
Кто мы такие? Различимы в нас
Все признаки блудосмешенья рас,
И только глубина печальных глаз
В нас выдает потомков Исраэля.

* Милуим - резервистские сборы.
** Сидра - полевое учение.
*** Шомер - караульный.
**** Хамсин - горячий ветер, дующий из пустыни.
***** Шлошот - построение в три шеренги.

1978