Паскару Наум

      28 декабря 1941 года. Женя умерла.

До сих пор засыпаю, и мне предстают
Эти несколько грамм на огрызке стола.
Я ведь знала: они мне свой хлеб отдают,
Чтобы я дожила, чтобы я дожила.

Хватит сил, чтобы встать и дойти до окна,
И уже не хватает – вернутся назад...
Почему же так долго грохочет война
И у взрослых такие большие глаза?

      25 января 1942 года. Бабушка умерла.

А какая красивая нынче зима,
Навалила сугробов до самой весны,
И совсем, как тогда, в белых шапках дома,
Словно нету войны, словно нету войны.

И как сказочый мир распластатлся внизу,
Только вместо веселого крика ребят
Непрерывно по снегу кого-то везут,
И полозья, полозья, полозья скрипят.

Мне хочется есть, мне бы просто прилечь.
Посоветуйте мне, я бы всё отдала,
Только б тех кто остался, суметь оберечь,
Только б мама жила, только б мама...

         Мама умерла 13 мая 1942 года.
         Умерли все. Осталась одна Таня.

Дорогие мои, вы не знали того,
Смерть мою от меня закрывала собой,
Что одной оставатся страшнее всего,
Совершенно одной, с глазу на глаз с войной...

Ах, как стены больниц тишиною звенят.
Я прошу вас, прошу вас: лечите меня,
Ведь они умирали для этого дня,
Чтоб спасали меня, чтоб спасали меня!

Я, вы слышите, доктор, обязана жить,
Чтобы знать что они умирали не зря,
Чтоб хотя бы к могилам цветы возложить,
Знать, что вечным огнём не пожар, а заря!..

До сих пор засыпаю, и мне предстают
Эти несколько грамм на огрызке стола.
Я ведь знала: они мне свой хлеб отдают,
Чтобы я дожила, чтобы я дожила.