Соколовский Владислав

                         4.

                           Султану Текишу

В этой ровной пустыне шириною на тысячу лет,
В чёрно-белом песке, что хрустит под ногами, как корка,
Вплоть до самого неба стоит твой кривой минарет.
Рядом твой мавзолей с голубою лазурью – хрустальная горка.

В эту странную землю захочешь – и не попадёшь.
Здесь дорогу песок занесёт, а на самой границе –
Некто в синем мундире под лозунгом «Врёшь – не пройдёшь!»,
И ведь выше его только вечно свободные птицы.

Я лежу на спине, отменив восемь с лишним веков.
Облака всё текут, и к Востоку торопится Запад.
Минарет их впитает, кирпич его из облаков,
На солёном песке я украдкой пишу слово пахад*.

Это страх перед будущим прошлым, которого, в сущности, нет,
Это ад одиночества имени Акутагавы.
Это мой ежедневный закат без надежд на рассвет,
Ощущенье себя бесконечно безумным, влюблённым и старым.

Я – твой город, Текиш. Ты отстроил меня у земли.
Я – плотина из глины и досок, что рушат монголы.
Я – река, я сношу этот город, и бьются в осевшей пыли
Сотни тысяч любовей, миллионы сердец безглагольных.

Что осталось, Текиш? Что останется после меня?
Да и нужно ли снова и снова гадать и не ведать значенья?
Надо жизнию смерть попирать, и ещё до скончания дня
Я любовь оживлю. И, наверно, начнётся Спасение.


             5.

Вновь ухожу из обжитого мира
В песок, буран, заносы и пургу.
Прощай, моя уютная квартира.
Я оставаться больше не могу.

Оставлю дома груз воспоминаний,
Скарб, нажитый таким большим трудом.
Рука болит от многих расставаний,
Мала планета, но далёк Твой дом.

Мой брат Харон, свези меня туда,
Где есть автобус в сторону Нукуса.
Трут задницу газетою «Постда»
Там два вполне оформленных шулбуса**.

Когда же Цербер в список занесёт
Прописку, пол и прочие приметы,
Автобус по пустыне поползёт
По берегам великой Аму-Леты.

Остатки хорезмийских крепостей
Меня не остановят в том походе.
Для них готова куча новостей
О том, что я уже почти свободен

От мыслей, от историй, от чудес,
От невообразимых карнавалов,
Поскольку пусто без Тебя окрест
И мира без Тебя мне мало, мало.

В Куня-Ургенче заберусь на минарет,
Хотя попасть туда и невозможно.
С него увижу твой остывший след
И полечу к нему неосторожно.

Судьба, ату, ищи тот след, вперёд!
Ведь твой хозяин глуп и слеп, безумец.
Земля и небо водят хоровод.
Пусты кафе и тротуары улиц.

Оставь, Судьба, не надо, не ищи.
Наш мир так мал. А встреча нереальна.
Тебе от дома я отдам ключи.
А сам уйду в песок дождём случайным.

* - Пахад (иврит) – страх.

** - Шулбусы – в мифах монгольских народов и саяно-алтайских тюрок злые духи, демоны.