Тульчинский Леонид

Это странно, что выпав из лапы стресса,
Окунает в море лицо Одесса,
Ибо где нету выхода для печали,
Там ошибка в начале.

Это солнце всегда, над любым сараем,
Старый кран, где мы бреемся и стираем.
Это город, который восторг и выдох,
Это блики на рыбах...

Это двор с голубятней, где на канате
Голубой купальник студентки Кати,
Это шкварки и смалец дощатых лестниц
И похабные песни...

Пара нищих старух, чистый профиль женский
Возле входа в собор по Преображенской.
В майонезном небе ажур балконов
И заправка сифонов.

Это лепка карнизов под штукатуркой,
Повсеместная страсть к полноте желудка,
И при этом большой интерес к диете...
Эти наглые дети...

Это то пространство, которым с детства,
Терпеливо бредит во мне Одесса,
Это то, на чём выросли и отъелиь,
Это южная ересь.

Но зачем в это главное время года
Так меняется резко в лице природа?
Отчего на берег сошёл моряк?
Разве что-то не так?

Истекающий персиком лик Привоза,
К Перестройке повсюду зовущий лозунг,
Магазин «Океан» вместо свежей рыбы
И бетонные глыбы...

Этот город теперь деловит и точен,
Он лоснится довольством у всех обочин.
Но всё реже услышишь от раза к разу
Здесь одесскую фразу.

Да, проходят годы, смелеет пресса,
Но стареет в лужах моя Одесса...
Чудо-город, который давал всё сразу
Помутился, как разум.

Только стоит ли сетовать и ругаться?
Сохраним это счастье вдыхать акации...
Пусть тебе ветерком проскользнёт за ворот
Этот ласковый город.

Полюби этот цвет полусгнившей тины –
Море снова устроило именины.
Эта спящая в неё синей крови чаша
Манит головы наши.