Гагуа Дмитрий

По морю, по синему морю, по белому свету
плывут корабли из похода с добычей, с победой;
плывут корабли, брызжет пена и слышно, как сзади
кричат полоумные чайки: "Быть свадьбе, быть свадьбе!"
А ветер пропах криком чаек, туманом и солью,
а ветер как будто бы плачет: "Изольда, Изольда,
Изольда, голубка, останься, опомнись, не надо!..
В серебряном кубке любовь перемешана с ядом".

Но кубок осушен, и души, как море, бездонны,
и тонет рассудок в безумьи сердец и ладоней,
и вечность становится мигом, а музыка - стоном,
и с губ пересохших срывается шепот: "Мадонна!
Мадонна, что делаем мы! Что мы делаем, Боже!
Горит смертный грех на губах поцелуем Иуды,
но душу свою от чужой отлепить невозможно;
не видим греха мы. Мадонна, что будет! Что будет..."

А море несет корабли и уже постепенно
вдали обозначились берег и темная пристань;
там ждут королеву Изольду дворцовые стены,
там воздух пропитан латынью бессмысленных тристий.
Но все-таки странно, любимая, все-таки странно,
что можно еще и дышать, каменея от боли.
Застыли в улыбке холодные губы Тристана,
а сердце позвало: "Изольда, Изольда, Изольда..."

...Золотая ладья
скрылась в небесах.
не зови, ведь я
стала чужой женой.