Гагуа Дмитрий

Покуда жисть не скажет нам - "Прощай!",
пока не наступил всему конец,
витийствуй, гениальничай, вещай
над водкой под солёный огурец;
вводи во блуд костлявых инженю,
воспитанных на Сартре и Саган -
Mon Dieu, я ничего не изменю!
Увы, madame, меж нами - океан.

Прибой покорно плещется у ног,
и в окруженьи знойных женских тел
ты чувствуешь себя как тот пророк,
который, как всегда, не преуспел
в отечестве, которое прольёт
французского парфюма слёзный дым -
Но снятся октябрями напролёт -
сбиваешься ≈ какой по счёту? - Рим.

Да что считать! Она, считай, ушла,
под жирною чертою "Итого"
на раз-два-три опустошив дотла
четвёртый Рим - Рим сердца твоего.
О, варвары! Уже ли вам внимать
плетению пророческих речей!
Что не меня сгубили, то плевать -
ни вашеский, ни Божеский, ничей -

И вновь, звеня, монетка вьётся ввысь,
и бытие сменив на житие,
ты даже не заметишь - улыбнись! -
плевка судьбы в предложенном питье,
когда шалман выхватывает нож
и требует: "А ну-ка, прореки!" -
закрыв глаза, наотмашь узнаёшь
пощёчину от женской той руки.

Зане, щеку подставив вслед щеке,
разбавим боль подслащенным вином.
Я прикурю на этом ветерке
от уголька, что полыхал огнём;
хоть маленький, какой ни есть, да - прок.
И дождь с утра ≈ почти благая весть,
но из тумана выбранных дорог
на перекрестке проступает крест.