Коломенский Дмитрий

Он был упертый антиваксер,
Она – прививочников дочь.
Он предложил поцеловаться.
Она была вполне не прочь.

Он объявил ей план на вечер:
Прогулка в парке при луне,
Вино, приятный ужин, свечи.
Она не прочь была вполне.

Тогда он двинул наудачу
Про свет любви и все дела,
Про то, что родичи на даче…
Она не прочь вполне была.

И вот, когда со стуком на пол
Упал башмак и, как во сне,
Пока ее он мял и лапал,
Крестились тени на стене,

Когда открылся, словно в сказке,
В чертог любви заветный ход,
Она, не прерывая ласки,
Потребовала QR-код.

На всякий вход положен код –
Вот-вот, с гарантией на год.
Он зарыдал, сдержать не в силах
Тоски, которой нет больней,

И вместе с ним заголосила
Тень, распластавшись по стене.
Но холод, зябок и болотен,
Уже никак не мог унять

Жар раскаленной страстью плоти.
И он вскричал: – Бери меня!
И, хоть по сути это скверно,
Я уколюсь – да будет так!

А там хоть «Пфайзер»,хоть «Модерна»,
Хоть бесполезный «ЭпиВак»!
Она осталась ждать и верить.
Он, помолясь бог весть кому,

Слегка притормозил у двери,
Но сплюнул и шагнул во тьму.
В ночи шныряли проходимцы
И кто-то судорожно выл.

Пункт вакцинации светился
Зеленым светом неживым,
И там, поухивая глухо,
Не различая черт и лиц,

Седая медсестра-старуха
В людей вонзала адский шприц.
Глаза ее светились ало,
В них вертикальный стыл зрачок.

– Иди сюда, – она сказала, –
Разденься и подставь плечо!
Она иглу в него вонзила,
Скривив такой улыбкой рот,

Какою скалится Годзилла,
Когда кого-нибудь пожрет.
И тут же он переродился
В большую страшную змею,

Билл Гейтс в мозги его внедрился,
В разы повысив их IQ.
Но, тепля искорку сознанья
И память о любви, с трудом,

За метром метр, от зданья к зданью
Он повлачился в отчий дом.
Но там уж не было подруги,
И след давно простыл ея,

А за столом угрюмым кругом
Сидела вся его семья.
Отец едва взглянул на сына
И с отвращеньем произнес:

– Что, сынку, помогла вакцина?
Нас променял на бабу, пес!
– За что, за что ко мне вы строги?
Я ж по любви! Не надо ссор!..

Мать молча сплюнула под ноги
И хладно отвернула взор.
И без особых препирательств –
Прошли, прошли их времена –

Из-за стола поднялся братец:
– Эй, ваксер, убирайся на!
Любви твоей – пятак цена.
А кто не с нами, тем хана!

И раненый, как гусь дробиной,
Подстреленный фортуной влет,
Он поспешил к своей любимой –
Она утешит и поймет.

Но нет ее, она далече:
Ее папаша – главный врач –
Чтоб был микроб любви долечен
И не возник ненужный срач,

Чтоб о семейном их позоре
Не разносили всякий вздор,
Услал бедняжку в лепрозорий –
В Саратов, к тетке под надзор.

Любовь не лупит понарошку,
Не брать ее в расчет нельзя.
Он отыскал ее окошко,
В Саратов желтый приползя.

Что, «приползя» сказать нельзя?
Я передам ему, друзья.

– Любимая, ты ангел рая!
Открой, открой окно скорей!
Прости меня, я умираю
От вакцинации твоей.

Я мыслью о тебе лишь грелся.
Что сплетни мне? Что лести лоск?
Но интеллекта Билла Гейтса
Не в силах выдержать мой мозг!

Меня к себе могила тянет,
А ты – животворящий свет.
И, прежде чем меня не станет,
Хочу услышать твой ответ.

И, чуя, как слабеет тело,
Он поднял взгляд прощальный вверх.
Она в ответ прошелестела,
Как облетающая ветвь:

– Моя любовь к тебе окрепла.
В свой смертный миг ее храни.
Но я тут заразилась лепрой –
Нас от нее не вакцини…

Ночь разливала сны и гнилость,
И было что-то возле двух,
Когда они соединились
И тут же испустили дух.

Он черен, будто мазан ваксой.
Она белее молока.
А кто там ваксер, антиваксер –
Не разобрать издалека.

Важней иное: кто б ты ни был –
С людьми на «вы», с людьми на «ты»,
Нес серный смрад, светился нимбом,
Ценил рубли, ценил цветы,

Хилял хоть в ватничке, хоть в рясе,
Пил водку или пил боржом –
Ищи любовь в своем карассе
И не ищи любви в чужом.