Архив

Старость не радость, но робость, почти слепота.
Будто бы скатерть цветастая с мира снята,
будто в учебнике изображенный цветок –
пестик, тычинки, в разрезе живой лепесток.
Солнце уже не греет, ничто для бессонницы тьма,
светятся старые здания сквозь новостроек дома,
и обнажается жизнь, обуглена и груба,
словно на пепелище оставшаяся труба.
Жутко прозревшей старости свое откровение несть:
всё суета – лес и вода, жаворонка песнь.
Помнишь, однажды на улице буйствовал инвалид,
кричал, бедолага: "Где стол был,
теперича гроб стоит!”