Шеф сидел уйдя в свои мысли (не очень, надо сказать, веселые) настолько, что его тело действовало чисто автоматически, отхлебывая потихоньку горький турецкий кофе и выдыхая табачный дым. Он думал об одиночестве, окружавшем его даже среди толпы, и лишь изредка прерываемом встречами с друзьями, об учебе на нелюбимом факультете бюрократии, на который он пошел по настоянию родителей и тратил лучшие годы (сам он хотел пойти на факультет Миротворения), о том что он уже пять лет ничего не знал о ... Стоп, сказал себе Шеф, нельзя мне о ней думать, слишком больно. В этот момент он поднял голову и замер.
Он увидел, как в лучах заката, как будто в огне, к домику шла, нет, не богиня, ибо боги уже давно не сxодят на землю, но ЖЕНЩИНА. Она плавно, не торопясь, как будто плыла по огню. Он не видел ее лица, только короткую, до плеч, чуть растрепавшуюся прическу и стройную фигуру, облаченную в белое, почти воздушное платье. И дым из его трубки придавал представшей перед ним картине совершенно фантастический вид.
На факультете Шефа было много красивых девушек, но приближаться к ним без душегрейки было нежелательно, можно было замерзнуть. Однако сейчас, когда она подошла к нему и произнесла "Здравствуй, я Чечако", он не чувствовал угрозы, и совершенно обалдело процитировал много раз прочитанного и перечитанного Джека Лондона
"- Что значит чечако? - спросил Кит.
- Вы, например, чечако, я - чечако, - был ответ.
- Быть может, это и так, но все же мне не ясно. Что значит слово чечако?
- Новичок."
И после этого замолчал, просто напросто забыв от волнения как надо говорить. Он попытался встать, но отсидел себе ногу и в результате плюхнулся обратно. Тогда, покраснев так, что дальше некуда, он протянул Чечако кружку с кофе и, постелив под деревом куртку, жестом пригласил ее присесть.
Они так и сидели молча, потягивая кофе. Шеф изредка, чтоб не потухла, затягивался трубкой, и украдкой бросал на Чечако взгляд.
В последних лучах заката Чечако поставила кружку на землю, взяла аккуратно поставленную у дерева гитару, устроилась поудобнее и началось волшебство. Волшебство, подобного которому Шеф никогда прежде не видел, и которое не забудет до конца дней. Волшебство, которое могло произойти только в тиши заката, в ночь осеннего равноденствия, когда женщина берет в руки один из двух самых благородных инструментов (скрипку или гитару) и начинает творить.
Звезды уже усыпали безоблачное небо и в темноте, в отблесках костерка, который все горел, хотя ему давно положено было потухнуть, она коснулась струн, и время изменило свой бег. Она не пела, только тихонько перебирала струны гитары, но эти звуки, вплетясь в ночную тишину создавали чудо. Одно видение музыки сменяло другое, и перед Шефом, как на яву, проходила ЖИЗНь. Он видел как красивые и сильные люди с любовью трудились, строили, ваяли, рисовали. Как в яростных битвах решалась судьба мира и менялся ход истории. Как строились и рушились города, империи. Как пробивающиеся сквозь шторм драккары сменяли беззаботно резвившихся возле рыбачьих лодок дельфинов. Как камнепады и снежные лавины сметали все на своем пути, и после них все равно в горы возвращалась жизнь. Он видел как медведица возле берлоги ранимает в шутку дерущихся медвежат, и слышал зловещий треск лесного пожара. А музыка все играла, и продолжала творить.
Шеф не видел, как на поляну безшумно приземлился молодой дракон, как потом подошли и сели у костра Корвин с Тик, как вышла из дома (непонятно как попав туда) Незнакомка, к которой тут же присоединился Хоук, а после них и другие обитатели города. И только когда занялся рассвет, и на небе одна за другой гасли звезды, он каким то образом увидел склонившуюся над статуей Пенелопу, и понял что под эту музыку родился шедевр. Музыка постепенно стихала, когда в последнем видении Шеф, у которого вдруг перехватило дыхание и по щекам потекли слезы, увидел ту, которую продолжал любить все эти годы. Он увидел ее счастливой, в окружении мужа и детей, склонившейся над колыбелью. А потом он увидел себя. Себя чуть постаревшего, идущим по дороге рядом с женщиной, лица которой он не видел. И голос, вплетшийся в последние аккорды произнес :
"Продолжай. Ты просто двигайся дальше. Ничего больше не сделать и никакими уловками не добиться облегчения. Просто двигайся дальше.
- А что найдешь там, по другую сторону? Когда придешь?
- Снова собственную жизнь. Что же еще?
- Это обещание?
- Это неизбежность. Никаких уловок. Никакого выбора. Ты просто идешь дальше."
Вместе с последним словом и последним аккордом над горизонтом поднялось солнце нового дня.
Чечако поставила обратно гитару, и негромко, словно боясь нарушить наступившую тишину спросила " А тебя как зовут?"
Шеф, опять покраснев, вытащил изо рта давно погасшую трубку, неловко поднялся, и с поклоном ответил "Я бывший архангел, давно забывший свое имя . Последние несколько лет все зовут меня Шефом, пусть так и останется." |
Новости
Чаты
88:88 
