Мне лишь чуть-чуть удалось познакомится с этим человеком....
Я очень рад, что мы не одни.
Ю. Хейфец.
С М Е Р Т Ь П О Э Т А
(запой в тринадцати частях с прологом и эпилогом)
Александру Смогулу
П Р О Л О Г
...Стихотворение летит!
Варенье в банке дозревает
До угощенья жаб и гнид,
Которых мама зазывает
В безумной страсти воплотить
Виденье собственной квартиры
Ей мнится: только доплатить...
Но деньги глухи к стону лиры,
Которую который год
Терзает сын с таким запалом.
Стихотворение ползет.
Тиран заботится о малом,
Когда умен: ему видней
В кромешной тьме. Увидишь кроху
Огня - залей! Вот лозунг дней,
Разбухших в пошлую эпоху.
О пошлости: предъявит счет -
Заплатишь, сколько пожелает,
Всегда послушная, течет
Туда, где сила нас склоняет
К сожительству. И вот беда:
Хоть водка и сулит прорывы
В надмирье, пошлость - не вода,
Но водка в смысле перспективы:
Кто пил по рюмочке - глядишь,
Угрюмо из горла лакает.
Весь исследись - не уследишь,
Пошлишь как воробей летает.
Талант ушел. Проступит пот
На пошлом лбу: дрожишь, паскуда?
Стихотворение растет.
Оно в зародыше покуда.
Но скоро криком первых мук
Оно порадует планету
И выдаст ей из первых рук
Секрет бессмертья по секрету.
Что до варенья, мне его
Не жалко. Сахар губит зубы.
И в час похмелья моего,
Когда горят, горюя, трубы,
Я пью рассол. Пока стоит -
Стою на том. Очко не рвите.
Я русский алкоголик. Жид.
Надеюсь - Вечный. Не взыщите.
1.
Не сплю ночами: дует в спину,
Как из упертого ствола.
Пороховой сквозняк задвину
Поглубже в угол, где зола
Слежалась в монолит за годы:
До кучи водка рассосет
В свой час, когда глотком свободы
По пищеводу в трюм скользнет.
Зачем я пью? Какие дивы
Ищу в стакане? Где ответ...
Я пью затем, что ноги кривы
У дам, пришедших на банкет,
Затем, что и банкеты сами
Вразвалку, боком, накосяк
По всей моей житейской драме,
Где режиссером белый флаг
Поспешно выкинут, роятся,
Не оставляя - кто подаст? -
Ни мира: выпью - лезу драться,
Ни крови: драться не горазд.
2.
Кто жизнь учит ненавидеть -
Со смертью никогда не спал.
Она, изволите ли видеть,
Пришла ко мне. Я выпивал.
Нет, не один, со старым другом.
Мы сели чинно, без затей,
И по разгону с первым кругом
Их трех стандартных пузырей
Покончили в теченье часа.
Он резво съездил. Круг второй
Кончался. Жуткая гримаса
Вдруг промелькнула предо мной,
Безумное лицо урода
С глазами, полными свинца!
Жуя остатки бутерброда,
Мой друг плеснул себе винца
И пал под стол. Его подруга
Сказала: “Не буди. Грешно.”
От третьего шального круга
Спасла. От смерти заодно.
3.
А мне всегда казались жалки
Попытки отвалить в запас.
Я неохотно, из-под палки
Тянул резину. В первый раз
В пятнадцать лет со злобой, смело
Я влез в веревкин воротник.
Сорвался... Шея поболела
И отошла. А я привык
Не исключать себя из круга
Смертей. По сути, смерть сама
Есть, видно, некий вид недуга
Иль устремленности ума.
И тут, на грани отрубона,
Мне вновь послышалось: скорей...
Я встал, шагнул. В ушах от звона
Осколков слуховых костей
Выл в лабиринте нерв по-зверьи.
Накинув первое пальто,
Я выпал в смерть, извергнут дверью,
И не удерживал никто.
4.
Вот так, в глубокий час запоя
Прервав привычную игру,
Я умирать пошел. Чужое
Пальто пришлось не ко двору:
Казалось все, то жмет в плечах,
То бьет с размаху по коленкам,
Потом пришел обычный страх,
Что я по пьянке дал по зенкам
Товарищу моих затей
И собутыльнику, и брату,
Что спал с его подругой: с ней
Не предавался я разврату
Лишь потому, что мой друган
Считал способной на такое
Ее и часто - трезв ли, пьян -
Косился с гневом и тоскою
То на нее, то на меня,
Подозревая сладострастно
Себя обманутым, храня
В душе надежду, что напрасно...
5.
В расистском нашем государстве
Быть инородцем не резон.
В еврействе хуже, чем в татарстве:
Татарин все же не масон.
Вольно ж беситься человекам!
Страна одна и был один,
Но достается и узбекам,
И грекам. Кто-то на грузин
Такой разбойной злобой пышет,
Как-будто Гитлер был Вахтанг!
Еврей - тот вообще не дышит:
Дрожа погрома, прет, как танк,
В ОВИР, чтоб в Новом Вифлееме
Вздыхать по тени на Тверской...
Сказать по правде, я в проблеме
Столь трепетной, - ни в зуб ногой.
Все путаю: национальность
Привык от молодых ногтей
Воспринимать как гениальность,
Бездарность - как подрыв корней.
Не то чтоб так в семье учили -
Об этом ветер пел в ушах.
Потом не забывайте: пили
Не как теперь - на брудершафт.
6.
Но к делу: в полусне запоя
В чужом пальто иду на дно,
И хлопает, как заводное,
В затылке некое окно.
Намек знакомый: это значит,
Что к ночи галики придут,
Два голоса сперва заплачут,
Потом от сердца матюгнут,
Потом пойдут дразнить веревкой,
Потом натащат со двора
Блядей, и встанет хер морковкой
Под одеялом до утра,
И спать не будешь двое суток,
И в ванной плавая куском
Дерьма, захочешь, кроме шуток,
По “скорой” сдаться в желтый дом!
Что остановит? Слезы мамы?
Угрозы брата? Смех Жены?
Картине не хватает рамы.
Заказана у Сатаны.
Да ладно, нагоняешь страху,
Нажрался - и давай бузить!
Где начал пить? Кого оттрахал?
Как вышел? Не восстановить
Нить бытия. Очаг разрыва
Гнездится, видимо, в мозгу.
Мне некто наливает пива.
Кто он? Не вспомню. Не смогу.
7.
О кто б ты ни был, мой спаситель, -
Тебе читаю “Отче наш”!
Меня сегодня вытрезвитель
Пытался взять на абордаж,
За мною по реке запоя
Неслось со свистом демонье,
Но горечь пива - знак отбоя,
И нет отбоя от нее,
Она вливается, как Манна
Небесная, в иссохший рот,
Живой водою Иордана
Спасает вечный мой народ,
Поскольку - нет, не фарисейство,
Не лгу ни словом! - из меня
Великая душа еврейства
Восходит, плача и кляня
Свой жребий! Но на дне обрыва
По воле Бога вмерзнув в лед,
За русского, что дал ей пива,
Она молитву вознесет.
8.
Жаль, мыслям свойственна сутулость
Башки, отравленной вполне
Вином.. Как все перевернулось!
Мы родились в одной стране,
Умрем - в другой, не покидая
Своих отмеренных широт
От края Белого - до края,
Где Черное на флот кладет,
Зане и он, рожден колоссом -
Державой, пущен по рукам
В наш век, когда великороссы
Шиш кажут великохохлам...
Теперь не принято, обдумав
Все, разговор вести - увы! -
Как здорово сказал Абдулов,
В стране идет расстрел на”вы”
В убойной новой постановке.
Кто режиссер - без пузыря
Не разобрать. Жидотусовки
Побита карта. Говоря
Открыто, тянут коммунисты
На демократов неспроста.
Кругом напряг с водою чистой.
Все ловят в мутной. Красота.
9.
Нет, это мило! Рассужденья
Пьянчуги - чем не рококо?
Залив шары до изумленья,
Пытаясь мыслить широко,
Дает советы эсэнгусским
Народам, требуя взамен,
Чтоб стал еврей - не то чтоб русским -
Но позабыл бы, что нацмен,
Чтоб русский... О душа больная,
Вот миг полета твоего:
Заслушивается пивная
Слезами барда. Ничего,
Не стыдно, плачь, порви на части
Свою погибшую судьбу,
Чтоб вылетала боль из пасти,
Как стон Архангела - в трубу,
Авось уж из обрывков склеит
Господь получше что-нибудь,
Чем тот, кто час от часу злеет,
Приняв распутицу за путь.
10.
Что за поэма? Отступлений
Какой-то бешеный канкан!
Смогул убьет, но я ж не гений,
Как он, к тому же мой стакан
По новой пивом наполняет
Маг, благодетель и отец,
И Муза пузыри пускает,
Бубня под нос, как бубенец.
Люблю ее: лихая баба!
Как окрутила - не пойму.
Она - моя грудная жаба.
Обуза сердцу и уму,
Она - мой крест. И в перекрестье
Прицела сам себя ловя,
Торчу, как кол на ровном месте,
Как прыщ на лбу. Но на “бровях”.
И это как-то примиряет
С реальностью, что кровь пустить
Давным-давно мне обещает,
Все ждет, на чем бы подловить.
11.
Не подловила ли? Припомни...
Воздушный замок догорал.
Заброшен в ад каменоломни,
Ты брел и падал, и вставал,
И как бы стыд ни плыл ожогом
По морде, где плевки цвели,
Ты был готов предстать пред Богом,
Но тут - от Сатаны пришли.
От комитета до психушки
Всю гамму отыграв сполна,
Ты умирал на раскладушке.
До кучи свистнула жена,
Спасая шкуру, дом и сына:
Все то, чем ты не дорожил,
С пеленок выбрав господина,
Которому, как раб, служил,
Вернее, госпожу... Но бабы -
Известно, что там говорить! -
На передок, подлюки, слабы.
И Музу трудно исключить.
12.
Покуда эти тары-бары
Нас не уволокли в астрал,
Продолжим... Кто-то в две гитары
Блатную песню разыграл.
Я плохо видел музыкантов,
Поскольку дым и алкоголь
На “крыше” перезвон курантов
По новой завели... Изволь,
Хотел всего опохмелиться,
А как нажрался! Тормоза
В отказе... Под столом - водица
Или моча? Закрыв глаза,
Я встретил дочки взор кричащий:
- Ой, папа, ты совсем чужой,
Ненастоящий! -
- Настоящий, родная... Просто неживой... -
И как-то стало все понятно.
И усмехнувшись, я пролез
В пролаз. И огненные пятна
В “металле” дали полонез.
13.
Я умер, как и жил: вне веры,
С блатным раскладом на слуху.
Живое пенье без “фанеры” -
Достойный кадиш по лоху,
Что кур топтал в пылу отваги,
На всю катушку гнал понты,
Суть извлекая из бумаги,
Как жар - из вечной мерзлоты.
И если хоть единой строчкой
Я доказал, что жил и был -
Горжусь собой, как каждой почкой
Гордятся корни из могил.
Возможно, ждет Осанна в Высших -
Не знаю ничего про то.
Но кто-то ж с плеч моих обвисших
Стянул Смогулово пальто?!
И значит я тепла крупицей
Помог собрату - алкашу.
Я чист. Я отдал долг сторицей.
Я снисхожденья не прошу.
Э П И Л О Г
Стихотворенье стоит,
Как холод. Рифмы стекленеют.
И метр кое-где трещит
По швам, поскольку не умеет
Вместить слова, что прокричал
Предсмертным хрипом забулдыги
Тот, кто когда-то написал:
“Я не за женщин пью - за книги!”
Но кто сравнил бы до конца
Свою - с его горчайшей чашей?
Еврейский мальчик, потерявший
Народ - не маму и отца -,
Он ненавидеть мог других,
Но предпочел совсем иное:
Он грудью бросился на стих,
Мечом торчащий из запоя.
Что смерть поэта? Лишь увод
Со сцены после монолога...
Стихотворение идет.
Неведома его дорога.
Но все приходят - пой, не пой -
К прозренью, правда, не без боя:
Не водка родила запой,
Она сама - дитя запоя!
Как тот забой, где не дыши -
На выдохе умрет дыханье! -
Запой суть сумерки души,
Потеря бытием сознанья,
Утеря смысла, бред сердец
Без сердцевины, SОS сосуда
Пустого... Это, наконец,
Необходимость самосуда...
Стихотворение лежит
И просит хлеба. Из рассказа
Что вынесет антисемит?
Что жид - российская проказа.
И убежденный сионист,
Зашуганный бухой толпою,
Туда же:
- Этот край не чист,
Аидов спаивают гои,
Друг друга ненавидят все,
То тирания, то “гражданка”,
Помешаны на колбасе!
От Питера до полустанка -
Раздрай, развал, раздор, разгром.
Анафема. Гнилая тема. -
Пусть так, но вовсе не о том
Писалась пьяная поэма:
Я просто сделал разворот
К эскизу о душевной смуте.
Смогул пальто мне не дает.
А жаль: я фетишист по сути.
3 - 4.02.92
мммдя....перечитал и подумал: каково быть знакомым с обоими!.... |
Новости
Чаты
88:88 
